Пьесы. Анфиса.

1 :: 2 :: 3 :: 4 :: 5 :: 6 :: 7 :: 8 :: 9 :: 10 :: 11 :: 12 :: 13 :: 14 :: 15 :: 16 :: 17 :: 18 :: 19 :: 20 :: 21 :: 22

Анфиса (с притворной кротостью). Вы можете меня ударить. Ведь вы -

сильнее.

Федор Иванович. Молчать!

Анфиса. Тише, вас услышит беременная жена.

Федор Иванович (тяжело дыша). Будет. Оставайтесь, если хотите. Я иду

спать. (Встает.)

Анфиса (еще не веря, что он уходит). Побудь со мной еще одну минуту.

Федор Иванович. Нет.

Анфиса (пугаясь). Одну только минуту. Я еще не все сказала. Одну только

минуту.

Федор Иванович. Нет.

Анфиса. Пожалей меня. Ах, Боже мой, ей ты хотел навеять золотые сны,

неужели меня... меня... такую, ты оставишь одну. Прости меня.

Федор Иванович. Ложь!

Анфиса. Федя, пожалей меня. Одну минуту... минуточку...

Федор Иванович (идет). Ложь!

Анфиса (в исступлении). Федор, если ты уйдешь, я сейчас убью себя.

Федор Иванович. Этим ядом, что на пальце? Ложь, ложь, ложь!

Идет не оглядываясь, к двери. Анфиса следует за ним, тянется к нему

руками, но не смеет коснуться.

Анфиса. Федя... Федор... Это безбожно! Пожалей меня... я умираю. Федя,

неужели ты оставишь меня?

Федор Иванович молча открывает двери кабинета, молча отстраняет от себя

Анфису и уходит. Щелкает ключ.

Анфиса (падая на колени перед глухою дверью). Федя, Федя, пожалей ты

меня. Этого не может быть. (Тихонько стучит пальцем в дверь.) Федя, Федор

Иванович, пустите. Вы не слышите? Федя! Ай, я боюсь! Ай, я одна! Мне же

некуда пойти, Федя. Мне же некуда пойти. Пожалей же ты меня...

В слезах падает на пол.

3анавес

 

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ Вечер. Крестины. На сцене столовая Костомаровых. Идут

последние приготовления к ужину, который будет тотчас после того, как

совершится обряд. Около стола хлопочут горничная Катя и для этого вечера

приглашенный лакей, грязноватый человек с небритой физиономией. Самые

крестины происходят в детской, за комнату от столовой; и оттуда доносится

говор многих голосов, изредка смех.

В комнатах очень светло и как будто весело.

При открытии занавеса в столовой только двое: Федор Иванович, который

сосредоточенно шагает по комнате, заложив руки под фалды фрака, и Татаринов.

Последний стоит в угрюмо-укоризненной, но в то же время несколько

просительной позе и медленно ворочает головой в направлении шагающего,

по-видимому, неслушающего Федора Ивановича. Оба адвоката во фраках со

значками.

Татаринов. Федя, я утеряю тебя, что ты не имеешь права так относиться к

своему здоровью. Ты слышишь?

Федор Иванович. Слышу.

Татаринов. А главное, к своему таланту, который начинает блекнуть и

терять краски, Федя.

Федор Иванович. Ты это видишь?

Татаринов. И не только я, но и другие видят. Федор, послушай меня. Ну,

если бы ты был прирожденным алкоголиком, как этот... Розенталь, я оставил бы

тебя в покое: пей и погибай! Но ведь ты здоровейший человек, и весь той

род...

Федор Иванович. Надоело. Оставь! И я вовсе не пью так много, чтобы

стоило из-за этого поднимать шум. Как все это нелепо!

Татаринов (угрюмо). Играешь в карты.

Федор Иванович. Да, играю. Здесь можно и не беспокоиться: я всегда

выигрываю.

Татаринов. Что же хорошего? Ты выигрываешь, значит, кто-нибудь

проигрывает. Ты, может быть, думаешь, что все это геройство, а по-моему -

только бесхарактерность. Хотя бы эта печальнейшая история со Ставровским...

Федор Иванович. Тебе не нравится?

Татаринов (морщась). Ах, Федор Иванович, Федор Иванович! Ведь ты же не

думаешь того, что говоришь! И я вообще не понимаю, как ты, Федор Иванович, с

твоим высоким понятием о личности, с твоим, наконец, огромным талантом мог

опуститься до того, чтобы ударить человека...

Федор Иванович. Я хотел посмотреть, как поступит Ставровский.

Татаринов. Ну, и что же?

Федор Иванович (пожимая плечами). Ничего.

Татаринов. А по-моему, он был совершенно прав, и прибег к защите

закона, а не кулаков. Мы, как носители...

Федор Иванович. Который час? Надоело, Иван Петрович, оставь. Сто раз

слышал!

Татаринов. А вот тебя исключат!

Федор Иванович. И это слышал.

Татаринов. Федя, подумай о жене.

Александра Павловна, несколько раз выглядывавшая из двери и слушавшая

разговор, предостерегающе указывает Татаринову на мужа, просит, чтобы

замолчал. Боится.

Федор Иванович (останавливаясь). Ну? Что там про жену?

Татаринов. Да так, ничего. Ну, знаешь, как по обыкновению...

Федор Иванович (морщась). Ах, и надоел же ты мне! И почему я до сих пор

тебя терплю, не понимаю. Так, заодно уж, должно быть, с остальным.

Александра Павловна (умышленно громко). Катя, - сколько же тут

приборов, ты сосчитай. Ты считать умеешь?

Подходит к мужу и кладет ему руку на плечо. Тот недовольно

останавливается. Александра Павловна еще не совсем поправилась после родов,

похудела, улыбается томною, несколько жалкою улыбкой.

Федор Иванович. Ну, что ты? Скоро там?

Александра Павловна. Так, немного приласкаться захотелось... устала.

Да, вообрази, какая история, Федя: забыли подогреть воду, попробовала я

рукой - она как лед. Прямо заморозить хотели ребенка.

Татаринов. Надо подлить кипятку.

Александра Павловна. Подливают! Да разве скоро ее нагреешь: купель

такая, что взрослый утонуть может. А священник уже приехал, ждет, так

неловко. Вы же никуда далеко не уходите, Иван Петрович... А ребенка вы не

уроните?

Татаринов. Постараюсь. (В недоумении качает головой.) Вот странно: член

совета присяжных поверенных, и вдруг какой-то кум - это все ваши прихоти,

Александра Павловна.

Александра Павловна. Молчите, молчите. (Робко.) Федечка, а ты не

пойдешь туда?

далее