Пьесы. Царь Голод.

1 :: 2 :: 3 :: 4 :: 5 :: 6 :: 7 :: 8 :: 9 :: 10 :: 11 :: 12 :: 13 :: 14 :: 15 :: 16 :: 17 :: 18 :: 19 :: 20 :: 21 :: 22

Голоса. Тут гибнут люди, а они о картинах!

— Фанатики, они знают только свои картины. Что такое их картины! Тут можем погибнуть мы, вот что важно.

— Картины хороши в спокойное время.

— Нас не спасут их картины! Картины!

— Но все-таки жалко.

— Оставьте! Только бы мы уцелели — для нас напишут новые картины.

— Еще лучше!

— Сколько угодно. Мы можем погибнуть — вот что важно!

— Но господь не допустит, чтобы погибло столько невинных.

— Ах, оставьте, святой отец. Вы бы лучше раньше учили этих мерзавцев, что голод — путь к блаженству, а не к бунту!

— Учили, но... (Аббат разводит руками.)

— Не верят!

— Верят, но... (Продолжает стыдливо.) Сегодня они повесили одного аббата. Страшно подумать, что ответят они богу?

— Что же? Разве веревка оборвалась?

Аббат стыдливо отходит.

Старичок в мундире . Я всегда утверждал, что необходимы реформы. Нельзя доводить до крайности. Вовремя брошенный кусок хлеба, даже просто ласковая улыбка... (Изображает старческим ртом ласковую улыбку.)

— Ах, пожалуйста, реформы, все что угодно. Мы можем погибнуть, вот что важно. Вы понимаете это: мы!

Все с яростью наступают на Старичка и бьют себя кулаками в грудь.

— Мы можем погибнуть, вот что важно. Мы!

— Мы!

— Вы понимаете это: мы!

— Мы! Мы!

Яростными криками "Мы! Мы! Мы!», двигаясь толпою, загоняют Старичка куда-то в угол. Зарево, звук рога и колокола сильнее.

Тоскливые голоса . Боже! Неужели умирать!

— Жить так приятно. Если они придут сюда, я стану на колени, я буду умолять их: не убивайте меня, жить так приятно.

— Боже, а я только что заказала новое платье. Боже, я только что заказала новое платье!

— Неужели умирать!

— Я не хочу умирать! Я хочу жить! Меня не имеют права убивать, если я хочу жить!

— Жить! Жить!

Толкаясь, с тоскливыми воплями "Жить! Жить!» беспомощно мечутся по залу. Что-то дикое, нелепое начинает играть музыка и, точно сама себя испугавшись, с воплем умолкает. Входит Профессор , сильно расстроенный. На него не обращают внимания. Толкают.

— Позвольте! Позвольте! Да позвольте же! (Почти плачет.) Я должен вам сказать! Я должен сказать!

— Что такое?

— Чего ему надо?

— Кто это? Чего ему надо?

— Господа, новости!

Собираются расстроенной кучкой вокруг Профессора.

— Господа! Я сейчас проходил по улице — они жгут книги!

— Какие книги?

— Что он говорит?

— Жгут какие-то книги!

— Ну так что же! Что ему надо!

Профессор. Наше сокровище—нашу человеческую гордость— нашу великую святыню — они жгут книги, господа. Безумная чернь, что ты делаешь? Что ты делаешь?! Ах, друзья мои, друзья мои,— и когда я... когда я бросился отнимать... один маленький in octavo ... ¹ он, негодяй, ударил меня. (Плачет, протягивает, шатаясь, руки, но встречает пустоту.) За что он ударил меня? Разве я отнимал у него хлеб? Я работал честно, у меня только и есть что вот этот черный... черный сюртук. И больше ничего. Даже другого сюртука нету! Негодяй! (Плачет; обводит близорукими, заплаканными глазами комнату.) И когда я подумаю, что все это должно погибнуть — эти красивые статуи, эти дивные шкафы с книгами — в таких переплетах,— эти милые, прелестные, одухотворенные лица... Друзья мои! (Протягивает руки. всматривается. Молчат. Глядят на него откровенно. И вдруг он говорит тихо, с недоумением.) Где же лица? Где же лица? Что это? Кто это? (Громко.) Кто это?

Ищет дрожащими руками очки, надевает, смотрит — пренебрежительно, с улыбками, не удостаивая ответа, как сумасшедшего или ребенка, отходят. Молча, продолжая недоуменно оглядываться, идет за ними разбитой старческой походкой и скрывается в библиотеке. А вопли уже начались. Но теперь в них звучит подавленность, тоска, полная беспомощность, почти покорность.

— Мы должны умереть.

— Приближается гибель!

— Кто спасет нас? Мы погибаем.

— Уже нет надежды. Мы погибаем.

— Бог отступился от нас.

— Смерть! — Смерть! — Смерть!

Появляется Девушка в черном . Говорит громко:

— Что с вами? Отчего вы не танцуете? Где музыка? Музыканты, играйте! (Молчание. Девушка в недоумении, потом в гневе.) Что же вы? Вы боитесь? Почему горят не все огни? Вы боитесь? О, трусы! Мне стыдно быть с вами! Да танцуйте же! (Топает ногою.)

Тихие, злые, хитрые голоса:

— Она сумасшедшая.

— Танцевать — теперь!

— Уйдем от нее.

— Она сумасшедшая. Ее нужно посадить в сумасшедший дом.

— Уйдем!

— Уйдем. С ней опасно. Она — кричит.

— Там могут услыхать. Уйдем! Уйдем!

Девушка в черном. Не в темноте, а в ярком свете нашей жизни должны мы их встретить. Вы слышите, трусы! Мы должны их встретить — танцуя — танцуя — танцуя! Пусть красотою будет наша смерть! Вы слышите!

__________

1. В восьмую часть листа (лат.).

далее