Леонид Андреев
начальная страница | биография | музей | библиотека | галерея | гостевая | ссылки | e-mail 

Пьесы. Царь Голод.

1 :: 2 :: 3 :: 4 :: 5 :: 6 :: 7 :: 8 :: 9 :: 10 :: 11 :: 12 :: 13 :: 14 :: 15 :: 16 :: 17 :: 18 :: 19 :: 20 :: 21 :: 22

Внезапно все принимает очень веселый, милый, домашний вид. Судьи стаскивают парики, открывая лысые головы, и постепенно вмешиваются в толпу, пожимают руки и искоса, с притворным равнодушием, поглядывают на кушающих. Рослые лакеи в расшитых ливреях, с трудом сгибаясь под тяжестью, приносят огромные блюда с гигантскими порциями: целые бараньи туши, колоссальные окороки, высокие, как горы, ростбифы. Перед Толстым на низенькой скамеечке ставят целую зажаренную свинью, которую приносят трое. Он смотрит на нее с сомнением.

— Не поможете ли, господин профессор?

— С радостью, ваше сиятельство.

— А вы, господин судья?

— Хотя я кушать не хочу, но, если позволите...

— Быть может, и мне будет дозволено... (Скромно говорит Аббат, глотая слюни.)

Вчетвером садятся вокруг свиньи и молча с жадностью полосуют ее ножами. Иногда Профессор и Аббат случайно встречаются взглядами и тогда, не в силах жевать, со щеками, раздутыми пищей, застывают от ненависти друг к другу и презрения. Потом жуют усиленно и давятся. Все разбились на кучки. Смерть вынула из кармана сухой бутерброд с сыром и кушает в одиночестве.

Тяжелый разговор набитыми пищей ртами. Чавканье.

— Пожалуйста, еще кусочек. Очень вкусно.

— Как на пикнике. Великолепный парень — этот Голод.

— Хорошо мы ее, однако!

— А все-таки она прекрасна.

— Ростбиф необходимо кушать с кровью. Это...

— Мамочка, почему их не судят всех разом?

— Не знаю, деточка, спроси у профессора.

— Господин профессор!

— Гм?

— Господин профессор!

— Гм!

— Черт возьми, где же моя салфетка?

— Господа, совершилось преступление кражи: у советник? украли вставные зубы.

Смех. Чавканье. К Царю Голоду, стоящему в стороне, подходят Первый Рабочий и Председатель - Хулиган . Одеты они прилично и до сих пор сидели незаметно на одной из отдаленных скамеек.

Рабочий . Как жрут! Зачем ты с ними, Царь? Я ничего не понимаю. Ты изменяешь нам? Смотри!

Хулиган . И это твой суд. Отец? (Гневно.) Ты хочешь, чтобы я тут же перерезал тебе глотку?

Царь Голод. Вы слепы оба. Это не мой суд. Это суд над моими детьми.

— Но ты же председатель!

— Разве вы не понимаете, что я делаю? Ведь каждый, побывавший здесь, навеки становится их врагом. Я развращаю их и учу делать мерзость. Я въедаюсь в самую сердцевину их жизни, наполняю ее гнилью и разрушаю ее. Они уже перестали понимать, что такое правда,— а ведь это начало смерти. Ты понимаешь это?

— Но ты делаешь это как лакей!

Царь Голод ( гневно). Тише, сын мой! Не оскорбляй того, кто несчастен. (Сдерживаясь.) Подумай, разве оттого, что мы судим, меньше становится краж, убийств, насилий? Их больше. Спроси вон у их профессора...

— Я этого не понимаю. Я вижу только, как мои братья...

— У тебя же нет своих!

— Отец, правда та женщина пойдет в ад?

— Да. И ты также.

Хулиган плачет.

— Ты плачешь? Ты, сын мой, плачешь?

— Отец, Отец. У меня есть только нож. Кого же мне зарезать?

Рабочий . Не нужно резать. Надо работать, работать.

— Отец , ты говоришь: и мне ад. Пусть — но как бы мне спасти ее? Я уже вижу дьяволов, которые подходят к ней. Отец, верни мне жизнь, скажи: ее можно спасти?

— Нет.

— Ты лжешь, старик!

Голоса. Однако и вчетвером мы ее не съели!

— Очень велика, ваше сиятельство!

Царь Голод. Уходите. Необходимо кончать. И слушайте меня: завтра...

— Завтра? Завтра?

— Тише! Ударит колокол!

— Завтра?

— Тише! Тише!

— О-о-о!

— На улицы! В дома!

— Тише!

— Завтра! Завтра! Завтра!

Тихо расходятся со зловеще-радостными лицами.

— Господин профессор, у вас на бороде осталась косточка.

— Ах, боже мой, где же это?

— Хотите конфету?

— Когда подумаешь, что у какого-то верблюда три желудка, а я, царь природы, принужден обходиться одним...

Царь Голод ( говорит с возвышения). Очень жалею, но принужден вас обеспокоить, господа. Прошу занять места. Суд продолжается.

Судьи поспешно натягивают парики. Во время дальнейшего разговора все занимают свои места.

— Простите, уважаемый коллега, но вы взяли мой парик.

— Ах, извините, ради бога. То-то я чувствую...

— Как, еще не кончено?

— Это невозможно. Мне нужно в театр! Сколько их там!

— Вы очень легкомысленны, молодой человек. Не забывайте, что мы пришли сюда не для удовольствия, что мы выполняем общественную обязанность, возложенную на нас нашим званием сытых и честных людей...

— Но честное слово!..

— Позвольте. Не забудьте, что каждый день...

— Исключая праздники.

— Конечно, исключая праздники, когда мы ходим в церковь и театр,— каждый день во всех местах нашей земли, где есть только культура, заседает суд и судит, и все-таки не может всех осудить...

— Кого надо.

— Конечно, кого надо. Подумайте, что произойдет, если только хотя на время суд приостановит свои действия...

— Но честное слово...

Царь Голод. Секретарь просит сообщить, что он сделал четыре ошибки, но не может найти — где. Ошибки, впрочем, таковы, по его словам, что могут послужить источником действующего права.

далее

начальная страница | биография | музей | библиотека | галерея | гостевая | ссылки | e-mail 


Рейтинг@Mail.ru